![](../images/clear.gif) |
Интонация
![](../images/clear.gif)
Фильм 2
![](../images/clear.gif)
Юрий Шмидт
юрист
![](../images/clear.gif)
39 минут |
![](../images/clear.gif) |
![](../images/clear.gif)
![](../images/flm/doc/int_pct2-1.jpg) |
![](../images/clear.gif) |
![](../images/clear.gif) |
![](../images/msg_dvr.gif)
![](../images/flm/doc/int_pct2-2.jpg) Лаконичный интерьер нового петербургского Музея воды позволяет развернуть на нескольких экранах видеопроекцию неба, облаков, бесконечной высоты и чистой абстракции, зафиксированной, однако, современными техническими средствами. В пустом пространстве помещены только два табурета. Собеседники разговаривают, двигаясь по воображаемому кругу или между потолочных опор. Разницу роста и возраста иногда подчеркивает мизансцена. Режиссер однажды садится на пол, чтобы снизу глядеть в лицо старшего собеседника, сидящего на табурете. Перед ним профессиональный защитник.
![](../images/clear.gif)
Александр Сокуров: На сколько естественным для вас был коммунистический режим, все что было связано с советским устройством жизни?
![](../images/clear.gif)
Юрий Шмидт: Для меня это было совершенно убедительно и обрушилось одномоментно.
![](../images/clear.gif)
Могло обрушится раньше, но жизнь моя так сложилась. Моя мама единственный человек, который меня воспитал. Она сама пострадала. Отец сидел 27 лет. Она столкнулась с выбором, с которым сталкивались многие: кого растить циника или дурака. Мать предпочла растить из меня дурака. Она не давала мне никаких объяснений, кроме общепринятых. И я свято верил, что мы живем в лучшей стране мира. Более того, что это единственная страна на свете, а всюду мрак, хаос, суды Линча, голод и дядя Сэм в погоне за своими сверхприбылями. Я был пионером, комсомольцем. И я точно знаю, когда все закончилось: это был 1956 год, ХХ съезд, после которого у меня обнаружился отец.
![](../images/clear.gif)
Он не просто приехал в Ленинград он возник из небытия, когда мне было 20 лет.
![](../images/clear.gif)
У мамы не был зарегистрирован брак, и она не имела права ни на какую информацию. И о нем мы ничего не знали. Она и не настаивала, потому что сама была «порченым» человеком она и познакомилась с ним в ссылке. И в 1956 году на столике в нашей коммунальной квартире я увидел письмо, написанное характерным незнакомым почерком. У нас не было принято распечатывать письма, я очень гордился, что мама письма от девочек мне передавала нераспечатанными. Но это письмо я аккуратно распечатал и прочитал первые строки
Это было письмо отца.
![](../images/clear.gif)
А. С. Такое устройство жизни вам казалось органичным?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Да, хотя оно было совершенно иррациональным. Мы жили очень бедно, считали деньги до получки, я ходил в многократно перелицованной одежде. Мама брала какую-то работу на дом, шила. А в коммунальной квартире и во дворе я был чужим, чистеньким, интеллигентным мальчиком, которого не признавали за своего.
![](../images/clear.gif)
А. С. В прошлом, как вы думаете, можно что-то изменить?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Вероятно, нет. Я много раз задумывался над этим, и убедился, что ничего изменить нельзя. История не знает сослагательного наклонения
![](../images/clear.gif)
(Крупные планы)
![](../images/clear.gif)
А. С. Ох, знает.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Метафизически мыслить я не умею, я человек очень рациональный.
![](../images/clear.gif)
А. С. Вы могли бы быть очень хорошим драматургом. Драматургии даже большой часто не хватает конкретности. Вы не хотите поворачивать время вспять и менять его оценки?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Мне трудно говорить на эту тему. Может быть, такое время и было, но оно прошло. Не хватает не столько сил, сколько остроты ощущений.
![](../images/clear.gif)
А. С. Почему в искусстве так гипнотизирует криминальный сюжет? Почему Достоевский взял и как на столе патологоанатома разложил такой сюжет на минуты, секунды и создал просто гимн истязанию, гимн смерти? Или я не прав?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Я думаю, что мотивация Достоевского и любителей детективов совершенно различны.
![](../images/clear.gif)
А. С.Но я имею в виду очень больших людей, для которых сюжет преступления притягателен.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Я сделал открытие когда-то для себя: для многих людей война была источником вдохновения, для огромного количества людей, она создала великую литературу и позволила людям талантливым не закопать талант в землю и не пустить себе пулю в лоб.
![](../images/clear.gif)
А. С. Почему им не было жаль никого? Не является ли литература тем заповедником, на котором взращивается злодейство, а потом в жизнь выпускается. Я знаю, на какой грани вы работаете.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Я думаю все-таки нет. Настоящая литература, так или иначе, даже когда она повествует о победе Зла, никогда не превращает его в Добро. Я не знаю примера, когда моралью было бы иное. Я не знаю людей, которые пошли на преступление под влиянием литературы. Может быть, кто-нибудь примерял на себя роль Раскольникова, но роль Ставрогина на себя все же не примерял никто.
![](../images/clear.gif)
А. С. Если бы литераторы обращали внимание на то почему, но они обращают внимание на то как, позволяя себе переступать некоторые грани. Как журналисты, которые добывать информацию стремятся всеми средствами. Я считаю это совершенно недопустимым.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. С этим соглашаюсь сразу, мгновенно.
![](../images/clear.gif)
А. С. Иногда мне кажется, что в России есть места, куда не ступала нога человека.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Вполне возможно. Иногда мы получаем информацию о каком-нибудь глухом селении и отшельнике, которые живут не зная, что в мире происходит.
![](../images/clear.gif)
А. С. Иногда мы не знаем даже какой там животный мир и растительность. Влияет ли на нас это наше огромное пространство, на формирование нашего характера, нашего мировоззрения?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Я считаю, что пространство нашей страны это проклятие. Как и ее богатство.
![](../images/clear.gif)
А. С. Это очень точно.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. И это, безусловно, сформировало ментальность российского человека. Может быть, широту его характера, но и абсолютно потребительское отношение, святую веру в то, что у нас всего много, ничего не надо беречь. Что всего и навсегда хватит нам и нашим следующим поколениям, и абсолютно не создало чувство хозяина того, чем ты обладаешь.
![](../images/clear.gif)
А. С. Вам не приходилось защищать человека с преступными намерениями? Вы не находите это страшно трагичным, такую работу?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Нет. Могу сказать, что почти за полвека моей работы у меня бывали крайне редкие случаи дискомфорта. Разумеется, я не всех людей защищаю с такой страстью и энергией, как я защищал Михаила Борисовича Ходорковского. Потому что это вообще уникальная личность, и позор стране, в которой такие люди сидят в тюрьме, вместо того, чтобы сидеть в правительстве. Бывали люди мало мне симпатичные. Бывали дела достаточно страшные, кровавые
![](../images/clear.gif)
А. С. Что вы чувствуете, когда кончается суд, что у вас на душе, как можно снять эту тяжесть?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Выходя из зала суда, я думаю, что я буду делать дальше. Подавать ли кассационную жалобу или мы достаточно удовлетворены приговором, чтобы на этом поставить точку.
![](../images/clear.gif)
А. С. Люди, которые ждали возмездия, как они относятся к вам, Вы с ними встречаетесь взглядами?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Конечно. У меня было дело директора школы, которого обвиняли в растлении малолетних, младшеклассников. Такое дело удумали слушать в выездной сессии в той самой школе. И туда меня сопровождали под охраной. И вместе с этим директором родители готовы были растерзать и меня тоже.
![](../images/clear.gif)
А. С. Вы выиграли это дело?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. В том деле нельзя было выиграть. Но ведь защита имеет всегда конкретные задачи. И не всегда оправдать, а только найти смягчающие обстоятельства, и, собственно, этим и ограничиться. И вопрос заключается в том, что осудить человека, который попал в поле общественного внимания и которого назвали преступником, просто, а найти слова в его защиту и дать понять, что и в нем есть нечто человеческое, вот эта задача, с моей точки зрения, благородная.
![](../images/clear.gif)
А. С. В вашей профессии есть что-то от деятельности священника, который в любом случае должен понять
Я уж не знаю, простить или дать отпущение грехов.
![](../images/clear.gif)
Достоевский заканчивает «Преступление и наказание» тем, что герой оказывается на каторге. Вот там все и начинается: никуда из своей жизни совершенное преступление он деть не может. Он может покаяться, поставить сто свечей
![](../images/clear.gif)
(Отражается в стеклянном полу перевернутое движущееся отражение фигур)
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш.Это очень индивидуально. Я видел людей, которые, совершив сравнительно малое преступление, страдали всю жизнь, и в кошмарах к ним возвращалось содеянное; и видел людей не то, чтобы вполне примитивных, которые, отбыв, а то и не отбыв положенного срока, крепко спали, считая, что все на своем месте и посланного им наказания в виде возмездия за совершенное достаточно, чтобы на этом поставить точку. Это вопрос для меня, может быть, слишком сложный. Я все-таки с людьми, которые совершили убийство, в течение многих лет отношения не поддерживаю. У меня есть среди бывших подзащитных люди, с которыми я даже дружу: с Александром Никитиным это было липовое дело. Есть люди, которых я защищал по экономическим вопросам. Среди них были вполне рукопожимаемые люди и даже интересные. О них мне говорить легче. Я в свое время защищал очень многих людей, обвинявшихся в убийстве. И в молодости, начитавшись речей старых русских адвокатов, я попросил председателя коллегии адвокатов, назначать меня на дела об убийствах.
![](../images/clear.gif)
А. С. Врачу привозят больного. И по ходу лечения врач узнает, что его пациент мерзавец, не стоящий даже прикосновения. Он его продолжает лечить. Нет ли и в вашем деле чего-то схожего с делом врача?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Это не вопрос. Врачу значительно легче. Он имеет дело с плотью. Перед ним рана, которую надо вылечить.
![](../images/clear.gif)
А. С. Вы можете вылечить? У вас были случаи, когда вы, ваша душа, ваша вера, что в человеке проснется лучшее, вытаскивали людей и оказывали воздействие не только на физическую жизнь?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Да, когда я защищал подростков. Я очень хорошо понимал психологию подростков, втянутых в преступление. Я сам вырос при одной маме и оказывался предоставленным сам себе с детства по целым дням. Я сам мог оказать в подобных компаниях.
![](../images/clear.gif)
А. С. Я понимаю, что адвокат или мне больше нравится слово «защитник» имеет две мотивировки: он может искать выход или истину. Так ли это?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Нет, это не так.
![](../images/clear.gif)
А. С. Я объясню, что я подразумеваю под «выходом». Когда он понимает, что защищает преступника он ищет выход. Когда он хочет защитить человека от общества, от людей, от государства, от режима он ищет истину.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Первое, с чего начинает адвокат это знакомиться с материалами дела и ищет доказательства.
![](../images/clear.gif)
А. С. Т.е. ищет факты.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Можно и так сказать. Но я знаю, как факты можно сформировать
![](../images/clear.gif)
А. С. Т.е. они могут быть лживыми?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Лживыми или данными заинтересованными людьми. Бывает что показания даны не заинтересованными людьми, но так записаны сотрудниками милиции, заинтересованными, чтобы все было подано в черно-белом освещении
Любимый вопрос, который задают люди, поверхностно знакомые с нашей профессией: будет ли адвокат защищать человека, который говорит: «Да. Я убил, но в суде не признаюсь. Будете ли вы меня защищать так, как будто я не убил». Это вполне гипотетический случай. Я никогда не встречал человека, который признавался бы мне в своей вине.
![](../images/clear.gif)
А. С. Правильно ли я понимаю: вы иногда работаете с людьми, которые вам лгут, душу свою не открывают.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Я ненавижу смотреть фильмы, которые показывают работу адвоката.
![](../images/clear.gif)
А. С. Даже любимые в мире американские?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. И страшнее всего, когда адвокат приходит к своему подзащитному, и говорит: «Вы должны мне рассказать всю правду, как оно все было».
![](../images/clear.gif)
Боже, зачем? Кому это надо? Напротив, если я вижу, что человек может мне наговорить лишнего, я на всякий случай предупреждаю: как оно было, я не знаю
![](../images/clear.gif)
Я вас удивлю: у меня бывали дела, в которых я, проведя процесс, сам не знал, виноват мой подзащитный или нет. Когда человек оказывается в руках правосудия, адвокат, прежде всего не знает, кто перед ним: педофил, убийца, расхититель. Когда он приходит к человеку, он не знает этого. Но в нем видят помощника и друга. Другой вопрос: у нас уже давно произошла смычка: адвокатура работает на грани правоохранительного мира и криминального. Недобросовестная защита, ее сращивание с криминалом практикуется очень широко, к сожалению. Но когда ко мне приходит мать и просит защитить сына, обвиненного в изнасиловании соседской девушки, я иду к человеку, чтобы его защищать. Оказывается, никакого изнасилования не было.
![](../images/clear.gif)
А. С. Но вы пошли, откликаясь на боль матери?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Мой импульс таков: защищать людей моя профессия.
![](../images/clear.gif)
А. С. Но таких обращений к вам, учитывая известность вашего имени, было не мало. Вы как-то выбираете?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. У меня был один переломный момент. Без малого 20 лет назад тому назад.
![](../images/clear.gif)
Меня как человека с «плохой» по советским понятиям биографией не допускали к политическим делам, когда судили диссидентов. Так я не стал адвокатов Сергея Ковалева, Натана Щеранского. Меня в эти дела не допускали. И мой папа послушав, как я ругаюсь по поводу очередного недопуска, мне философски сказал: «Тебе что, так надоела твоя работа? Тебе не кажется, что тебя хранит судьба, ты ведь сгоришь на первом таком деле». И это было правдой.
![](../images/clear.gif)
Дел, в которых я не чувствовал душевного комфорта, я провел достаточно. И я решил, что сейчас имею право вести только те дела, в которых я буду испытывать моральный комфорт. И здесь я спорил с моим приятелем Генри Резником, который мне доказывал, что я рассуждаю как непрофессионал.
![](../images/clear.gif)
Я, адвокат Шмидт, проработавший 30 лет, отныне хочу вести только те дела, в которых я испытываю не только профессиональное, но и моральное удовлетворение. И это длится уже 20 лет. Надо сказать, что это не прибавило мне здоровья. И отнюдь не облегчило мою задачу. Теперь каждый случай я переживаю как личную драму.
![](../images/clear.gif)
А. С. Скажите, а когда человек противостоит интересам государства, вы его защищаете?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Это стимул, который мне помогал работать по любым делам.
![](../images/clear.gif)
А. С. Какие внутренние ресурсы вам нужны, чтобы дать человеку надежду? Ведь здесь некоторые юридические законы перестают работать.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Я исходил из того, что человек в нашей стране, который попадал в эти жернова, был уже не субъектом процесса, а объектом преследования. Не помню у Синявского или у кого-то еще описан знаменитый разговор на Лубянке следователя с подозреваемым. Когда человек, возмущаясь, говорит следователю, почему тот над ним издевается, ведь он еще подозреваемый, а не виновный. Следователь подводит его к окну, раздвигает шторы и говорит: «Видишь, ходят люди. Это они подозреваемые. А ты, брат, уже виновный». Поэтому я защищал завмага, попавшегося на левом товаре, я защищал спекулянта, я защищал фарцовщиков, валютчиков. Я знал, что защищал их от знакомое вам слово от Молоха. И это давало мне моральные силы. Были случаи, когда людей оправдывали, дела прекращали. Свободные люди судят о таких вещах в черно-белом варианте: свобода или тюрьма. Вы не представляете, что такое в тюрьме лишний месяц. А лишний год. Поэтому, когда прокурор просил 7 лет лишения свободы, а давали 4 с половиной, это уже было нечто
![](../images/clear.gif)
А. С. Уже победа?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Деловые люди, гешефтмены, завмаги были по большому счету заведомо виновны, потому что система была такова, что честных людей в ней не могло быть. Сегодня, кстати, система, в которой честных людей быть не может, значительно расширилась в нашей стране парадоксальным образом.
![](../images/clear.gif)
А. С. Как выиграть у государства?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Вот то, что я считаю выигрышем у государства: я добился изменения квалификации, человек пошел по другой статье, где срок идет по 2/3 а то и по половине, я добился изменения режима.
![](../images/clear.gif)
Были лихие 90-е годы, когда государство действительно не вмешивалось в правосудие, тогда удалось добиться оправдания Саши Никитина, удалось добиться легкого приговора Григорию Пасько, и еще по одному делу о разглашении государственной тайны, выиграть у ФСБ. Сейчас это время ушло в прошлое, И сегодня в случаях, когда роль играет интерес политической власти, вернулись почти советские времена.
![](../images/clear.gif)
А. С. Вы знали Бродского.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Иосифа? Имел счастье знать.
![](../images/clear.gif)
А. С. У него было чувство страха?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Иосиф сделал выбор, уехав на запад. Перед ним поставили дилемму: ехать на запад или на восток.
![](../images/clear.gif)
А. С. Он боялся за жизнь? У него было сожаление, волнение при расставании с близкими?
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Мне трудно считать Бродского другом. Я считал его божеством. Общаясь с ним, я, в основном, ходил с открытым ртом, слушая и глядя влюбленными глазами. Действительно, это, может, не единственный, но несомненный гений, с которым меня столкнула жизнь. Я пытался вспоминать и записывать его слова потом, потому что во время встреч я ничего не понимал. Это был особый случай в моей жизни его невозможно типизировать. Ему были свойственны все чувства вплоть до неприязни и презрения. Он был достаточно смелым человеком, чтобы делать то, что он делал. К сожалению, я с ним познакомился только после его процесса, после ссылки. Иначе я бы защищал его.
![](../images/clear.gif)
(Идут по проходу между опорами арок. Кажется по неожиданно открывшемуся пути среди облаков)
![](../images/clear.gif)
А. С. То есть, вы пошли бы защищать его.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Я побежал бы, не знаю, что бы было потом
![](../images/clear.gif)
А. С. Прочитайте что-нибудь Бродского.
![](../images/clear.gif)
Ю. Ш. Если вы выдержите. Если я не собьюсь.
![](../images/clear.gif)
(Читает стихии на память: Это самообнажение через поэзию. Открытие личности в чужом слове, ставшем своим. Так никогда не читают актеры)
![](../images/clear.gif)
Я входил вместо дикого зверя в клетку.
Выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
Жил у моря, играл в рулетку,
Обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составит город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
Надевал на себя, что сызнова входит в моду,
Сеял рожь, покрывал черной толью гумна
И не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
Жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
Перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
Из него раздаваться будет лишь благодарность.
![](../images/clear.gif)
Александра Тучинская
![](../images/msg_dvr.gif)
|
![](../images/clear.gif) |
|